время. Мы превратим ее в пустую, ничего не значащую внешнюю оболочку для нашей реальной власти поддерживаемой тотальной слежкой, манипуляциями с биологией и сознанием человека, политикой разделения и изоляции, селективными репрессиями. Поймите, Ярослав, я не против проекта «Геката», я не против нейросети. Но я считаю ее появление сейчас преждевременным. Еще раз повторю – сначала мы должны подготовить почву, а уже потом дать возможность работать нейросети.
– Я должен поразмыслить над тем, что Вы сказали… – сказал Ярослав, – Я не очень понимаю, чего Вы ждете лично от меня. Чтобы я тормозил проект «Геката»?
– О, нет. Я просто хочу, чтобы Вы были уверены, что располагаете в моем лице надежным другом и, если Вам будет это необходимо в силу каких-либо обстоятельств, в каком-то смысле и покровителем. Конечно, конечно, обдумайте все что я Вам сказал. И еще подумайте, что хотя Шварценберг и Элфорд довольно сильные фигуры на шахматной доске, но есть фигуры и другие, не менее могущественные…
На следующий день Ярослав присутствовал на ритуале встречи Зимнего Солнцестояния. Гости Остен-Штирума, на этот раз в масках, собрались в мрачном готическом зале в полуподвале замка. Сам герцог как церемониймейстер руководил действом. На подиуме, своего рода «алтаре», стояла статуя Бафомета из черной бронзы. Однако этот Бафомет был несколько другим, чем Бафомет в бостонском особняке. У него были такие же козлиные ноги и рога, он сидел в той же позе, но лицо его было лицом Вотана, в руках он держал копье Гунгнир, на плечах у него сидели вороны Хугин и Мунин. Играла зловещая, тягучая музыка и под эту музыку члены Европейского Приората Ордена в черных балахонах до пола распевали какие-то сакральные тексты на древнегерманском. Ярослав, как прошедший обряд инициации в Американский Приорат «Ордена Могущества» был на этой церемонии в статусе гостя-наблюдателя и молча смотрел на происходящее. Когда пение завершилось, герцог громко хлопнул в ладоши и закричал: «Принесите жертвы Вотану!» В зал вошли два служителя, держащие в руках металлический поднос с высокими стенками. Все услышали жалобное мяуканье. В подносе находилось около дюжины двухмесячных котят. Остен-Штирум произнес заклинание и в этот момент все члены Европейского Приората, выхватив из-под балахонов кинжалы, бросились к подносу и с криками «Вотан! Вотан!» стали колоть кинжалами маленькие пушистые существа. Как пояснил потом Ярославу герцог, к каждой новой церемонии приготовлялись различные новые жертвы, и на этот раз решено было выбрать котят.
Ярослав очень опасался, что после церемонии, как было уже в Бостоне, начнется оргия. Он совсем не хотел повторения тго, что случилось с ним в тот раз. Поэтому он придумал сослаться на болезнь, которая, дескать, не дает ему возможности принять участие. Но этого не понадобилось. После церемонии состоялся просто на просто пир и на следующее утро Лопатин отправился обратно в Берлин. По дороге, обдумывая разговор с герцогом, он пришел к выводу, что между Остен-Штирумом и Шварценбергом с Элфордом, между Европейским и Американским Приоратами Ордена существует борьба за власть, что у них разное отношение к проекту «Геката» и разное видение тактики в рамках одной и той же стратегической цели – безграничной власти над миром. И этим, при определенных обстоятельствах, можно было бы воспользоваться.
VII
Приближался дедлайн самого важного этапа работ по проекту «Геката». Согласно плану, этот этап должен был завершится тем, что нейросеть в принципе освоила стихию человеческого мышления, что она, наконец, «научилась думать» как человек. Далее, на втором, значительно более коротком этапе, речь шла уже о том только, чтобы совершенствовать и тестировать способности машины. Фрэнк Фитцджеральд по-прежнему находился в своей изолированной и тщательно охраняемой палате и питал функционированием своего мозга обучение нейросети. Здоровье же его, тем временем, пришло в еще больший упадок. У него пропала речь, зрение, слух и обоняние. Все члены его тела, за исключением одной правой руки потеряли способность двигаться. Но мозг его был еще в нормальном состоянии. Ему давали ручку, и он писал на листке бумаги. Насчет сохранности интеллектуальных способностей Фитцджеральда Ботрайт регулярно спрашивал Лопатина и тот, ссылаясь на рациональность записок подопечного и на тот факт, что косвенным образом через мониторинг активности нейросети можно видеть здоровую активность мозга, уверенно и искренне отвечал, что пока с этим все в порядке.
Дедлайн приближался и Ярославу необходимо было готовить развернутый пространный отчет, докладывать итоги первого этапа Элфорду и Ботрайту. Но он видел, что в корне, в самой своей сути, проект «Геката» не достиг цели. Нейросеть многократно превосходила все имеющиеся аналоги, но человеческое мышление было усвоено ею только самым поверхностным образом. Она прекрасно втянула в себя механику мышления, но не смогла стать самокатящимся колесом человеческого сознания, многомерной вселенной человеческого духа. Присутствовали некоторые рудименты самосознания, безупречное формально-логическое мышление, способность к обработке альтернативных рядов решений. Но неотъемлемых качеств человеческого сознания и мышления – воображения, интуиции, сомнения, иронии, юмора, саморефлексии, глубокого понимания контекстов разнообразных ситуаций, способности к пониманию человека таким, каков он есть в различных своих жизненных проявлениях – всего этого нейросеть была лишена. Ярослав видел, что ему удалось создать только более совершенную машину, которая переняла от мозга человека лишь несколько его свойств. По сравнению с человеком, нейросеть по прежнему оставалась сущностью неполноценной.
Лопатин напряженно искал причину неудачи. После нескольких бессонных ночей к нему, наконец, пришло объяснение. По всей видимости, дело было в том, что искусственный интеллект при обучении на матрице работы человеческого мозга смог «считать» только самое поверхностное, одномерное и, в определенном смысле, «простое». В глубокой памяти человека, будь он Фрэнк Фитцджеральд или кто-либо другой на его месте, существовал целый пласт сознания, который остался непроницаемым для машины – хрустящий под ногами снег в морозный ясный день во время прогулки в детстве, радуга после летнего дождя, первая детская дружба и первая юношеская любовь, первое соприкосновение с несовершенством окружающего мира и с его красотой… Ничего из этого машина не могла понять и интерпретировать. То бесконечно сложное явление, которое называется душой, ускользнуло от нее.
Осознав фактический провал своего изначального замысла добиться чтобы нейросеть уподобилась человеку, Ярослав задумался над тем, как теперь представить дело Элфорду и Ботрайту – либо пытаться затянуть работы над проектом, требовать еще больше компьютерных мощностей и изобретать новые методики «обучения» машинного интеллекта, либо открыть им правду о принципиальной невозможности полноценного тождества нейросети и мышления человека. Ему нужен был совет Роберта, и он с нетерпением ждал, когда придет срок встречи с его товарищем.
VIII
Выждав три недели после операции спасения Роберта, Лопатин пришел в бар «Петер Пане». Отто был на месте, сказал, что Роберт вернулся и придет для встречи с Лопатиным завтра в семь вечера. Увидев на следующий день Роберта, Ярослав заметил, что тот сильно осунулся и как-то внезапно постарел.
– Вылетев из Берлина я залег на дно в Турции, – сообщил Роберт, – Из Турции поездами через Южную Европу и Австрию вернулся сюда. Здесь живу в дешевых отелях и хостелах, меняя адреса каждый день. Не пользуюсь гаджетами, в интернет захожу только через анонимные сети и пользуясь криптографической операционной системой. Надеюсь, что рвение службы безопасности «Ultimate Solution» найти и уничтожить меня несколько поубавилось. Ну, а как обстоят дела у Вас, мой друг?
Лопатин рассказал Роберту о встрече Зимнего Солнцестояния в замке, о своем разговоре с герцогом фон Остен-Штирумом и о фактической неудаче проекта «Геката».
– Да, определенно, аристократ хочет вести свою игру… Но нам это выгодно, вы правы… Во время своего вынужденного отсутствия я обдумывал, как нас действовать дальше. Мне кажется, что надо нанести решающий удар, то есть не только раскрыть для прессы проект «Геката», но и ясно сказать, что за ним стоит элита, «Орден Могущества». Но для этого, как я
